Неточные совпадения
Я вскочил на четвереньки, живо представляя себе ее личико, закрыл
голову одеялом, подвернул его под себя со всех сторон и, когда нигде
не осталось отверстий,
улегся и, ощущая приятную теплоту, погрузился
в сладкие мечты и воспоминания.
Когда же Базаров, после неоднократных обещаний вернуться никак
не позже месяца, вырвался наконец из удерживавших его объятий и сел
в тарантас; когда лошади тронулись, и колокольчик зазвенел, и колеса завертелись, — и вот уже глядеть вслед было незачем, и пыль
улеглась, и Тимофеич, весь сгорбленный и шатаясь на ходу, поплелся назад
в свою каморку; когда старички остались одни
в своем, тоже как будто внезапно съежившемся и подряхлевшем доме, — Василий Иванович, еще за несколько мгновений молодцевато махавший платком на крыльце, опустился на стул и уронил
голову на грудь.
Она, накинув на себя меховую кацавейку и накрыв
голову косынкой, молча сделала ему знак идти за собой и повела его
в сад. Там, сидя на скамье Веры, она два часа говорила с ним и потом воротилась, глядя себе под ноги, домой, а он,
не зашедши к ней, точно убитый, отправился к себе, велел камердинеру
уложиться, послал за почтовыми лошадьми и уехал
в свою деревню, куда несколько лет
не заглядывал.
Он медленно ушел домой и две недели ходил убитый, молчаливый,
не заглядывал
в студию,
не видался с приятелями и бродил по уединенным улицам. Горе
укладывалось, слезы иссякли, острая боль затихла, и
в голове только оставалась вибрация воздуха от свеч, тихое пение, расплывшееся от слез лицо тетки и безмолвный, судорожный плач подруги…»
«Что, — пришло мне
в голову, — скажет теперь Филофей: а ведь я был прав! или что-нибудь
в этом роде?» Но он ничего
не сказал. Потому и я
не почел за нужное упрекнуть его
в неосторожности и,
уложившись спать на сене, опять попытался заснуть.
Как это все
укладывалось в его
голове и почему это казалось ему так просто — объяснить
не легко, хотя и
не совсем невозможно: обиженный, одинокий, без близкой души человеческой, без гроша медного, да еще с кровью, зажженной вином, он находился
в состоянии, близком к помешательству, а нет сомнения
в том, что
в самых нелепых выходках людей помешанных есть, на их глаза, своего рода логика и даже право.
Когда все было схоронено, когда даже шум, долею вызванный мною, долею сам накликавшийся,
улегся около меня и люди разошлись по домам, я приподнял
голову и посмотрел вокруг: живого, родного
не было ничего, кроме детей. Побродивши между посторонних, еще присмотревшись к ним, я перестал
в них искать своих и отучился —
не от людей, а от близости с ними.
Запачканный диван стоял у стены, время было за полдень, я чувствовал страшную усталость, бросился на диван и уснул мертвым сном. Когда я проснулся, на душе все
улеглось и успокоилось. Я был измучен
в последнее время неизвестностью об Огареве, теперь черед дошел и до меня, опасность
не виднелась издали, а обложилась вокруг, туча была над
головой. Это первое гонение должно было нам служить рукоположением.
Ему сделалось жутко. Что-то неясное, но
в высшей степени жестокое промелькнуло
в его
голове и острою болью отозвалось
в сердце. Тем
не менее, по мере того как ходьба утомляла его, путаница, царившая
в голове,
улеглась, и он немного успокоился.
Но прошла неделя, прошла другая — Конон молчал. Очевидно, намерение жениться явилось
в нем плодом той же путаницы, которая постоянно бродила
в его
голове.
В короткое время эта путаница настолько уже
улеглась, что он и сам
не помнил, точно ли он собирался жениться или видел это только во сне. По-прежнему продолжал он двигаться из лакейской
в буфет и обратно,
не выказывая при этом даже тени неудовольствия. Это нелепое спокойствие до того заинтересовало матушку, что она решилась возобновить прерванную беседу.
— Постой, постой… — остановил его Никитич, все еще
не имея сил совладать с мыслью, никак
не хотевшей
укладываться в его заводскую
голову. — Как ты сказал: кто будет на фабрике робить?
Она слыхала, что до скитов от Самосадки считают верст семьдесят, но эта мера как-то совсем
не укладывалась в ее
голове, потому что дальше Самосадки ей
не случалось бывать.
На меня напала непонятная жестокость… Я молча повернулся, хлопнул дверью и ушел к себе
в комнату. Делать я ничего
не мог.
Голова точно была набита какой-то кашей. Походив по комнате, как зверь
в клетке, я
улегся на кушетке и пролежал так битый час. Кругом стояла мертвая тишина, точно «Федосьины покровы» вымерли поголовно и живым человеком остался я один.
Улегся я на лавке. Дед и мальчишка забрались на полати… Скоро все уснули. Тепло
в избе. Я давно так крепко
не спал, как на этой узкой скамье с сапогами
в головах. Проснулся перед рассветом; еще все спали. Тихо взял из-под
головы сапоги, обулся, накинул пальто и потихоньку вышел на улицу. Метель утихла. Небо звездное. Холодище страшенный. Вернулся бы назад, да вспомнил разобранные часы на столе
в платочке и зашагал, завернув
голову в кабацкий половик…
Больше я
не написал ни одного слова. Мыслей было много
в голове, но все они расплывались и
не укладывались в строки.
Не окончив письма, я подписал свое звание, имя и фамилию и пошел
в кабинет. Было темно. Я нащупал стол и положил письмо. Должно быть,
в потемках я натыкался на мебель и производил шум.
Евсею хотелось говорить,
в голове суматошно мелькали разные слова, но
не укладывались в понятную и ясную речь. Наконец, после многих усилий, Евсей нашёл о чём спросить.
Наконец господин Голядкин
улегся совсем.
В голове у него шумело, трещало, звонило. Он стал забываться-забываться… силился было о чем-то думать, вспомнить что-то такое весьма интересное, разрешить что-то такое весьма важное, какое-то щекотливое дело, — но
не мог. Сон налетел на его победную
голову, и он заснул так, как обыкновенно спят люди, с непривычки употребившие вдруг пять стаканов пунша на какой-нибудь дружеской вечеринке.
Мысль, что можно такого великана согнать, никак
не укладывалась мне
в голову.
Катерина Львовна
улеглась молча и так пролежала до утра. Она хотела себе сказать: «
не люблю ж его», и чувствовала, что любила его еще горячее, еще больше. И вот
в глазах ее все рисуется, все рисуется, как ладонь его дрожала у той под ее
головою, как другая рука его обнимала ее жаркие плечи.
Феоктиста Саввишна размышляла. Она была
в чрезвычайно затруднительном положении: с одной стороны, ей очень хотелось посватать, потому что сватанье сыздавна было ее страстью, ее маниею; половина дворянских свадеб
в городе началась через Феоктисту Саввишну, но, с другой стороны, Бешметев и Кураева
в голове ее никоим образом
не укладывались в приличную партию, тем более что она вспомнила, как сама она невыгодно отзывалась о Павле и какое дурное мнение имеет о нем невеста; но мания сватать превозмогла все.
Тот, к кому обращался вопрос, лениво и как бы нехотя приподнял
голову, подперся локтем, поглядел пристально на Антона, зевнул протяжно и,
не отвечая ни слова,
улегся в телегу.
Я вышел из-за стола и стал
укладываться на диване. Перспектива провести целую ночь
в теплой комнате под благословляющею десницей почтенного старца была так соблазнительна, что
в моей отяжелевшей
голове не было других мыслей… Чепурников с писарем удалились за перегородку и продолжали там свою беседу о предстоящей кампании.
Один экзамен сбыли. Оставалось еще целых пять, и
в том числе география, которая ужасно смущала меня. География мне
не давалась почему-то: бесчисленные наименования незнакомых рек, морей и гор
не укладывались в моей
голове. К географии, к тому же, меня
не подготовили дома, между тем как все остальные предметы я прошла с мамой. Экзамен географии был назначен по расписанию четвертым, и я старалась
не волноваться. А пока я усердно занялась следующим по порядку русским языком.
Руки и ноги его как-то
не укладывались на диване, хотя весь диван был к его услугам, во рту было сухо и липко,
в голове стоял тяжелый туман; мысли его, казалось, бродили
не только
в голове, но и вне черепа, меж диванов и людей, окутанных
в ночную мглу.
Он, как и все близкие с выдающимся деятелем люди, меньше всех ценил именно их деятельность — он любил
в Александре почтительного сына, хорошего служаку,
не игрока,
не мота и
не пьяницу, но понятия о «герое» и «гении»
не укладывались в его
голове с понятием о «Саше».
В его
голове не укладывалось, что обласканная тетушкой Доня, конечно, тоже рассыпавшаяся перед Глафирой Петровной
в любезностях, заочно честит ее «превосходительной каргой».
«Наталья Федоровна и… назначенное свидание!» — это положительно
не укладывалось в его
голове. Недаром он так бестактно, так грубо вел себя относительно Кудрина, когда тот передал ему о полученной записке.
Ефим ездит около тридцати лет, и вся жизнь губернского города
уложилась у него
в голове, и знает он ее так, как никакому полицейскому
не знать.
Этот анализ привел его к заключению, что для него она единственное существо, которое он любит, что жизнь, лежащая перед ним «неизвестной землей», без нее, вдали от нее,
не укладывалось в его
голове, она — для него была все, и первые мечты его уже зрелой юности начались ею и ею оканчивались.
«Жена Ивана Лысенко — Станислава… Его сын — Осип… Графиня и граф Свянторжецкие…» — все это какими-то обрывками мыслей неслось
в его
голове, но
не могло
уложиться в ней
в какую-либо определенную формулу.
Он ехал, что называется, на авось,
не составив себе никакого плана, и даже дорогой ничего определенного
не укладывалось в его
голове.
Не надо спать», — подумал он и имеете опустил руку с локтя, подставил ладонь под щеку,
голова улеглась в теплую ладонь, поправился, и стало так хорошо, хорошо, что только одного он желал: чтобы что-нибудь
не нарушило его состояния.